Романтическое мироощущение, реализующее потребность в высшей, истинной, жизни, с наибольшей полнотой выразилось в лирических и философских произведениях Б. Окуджавы. В пору безвременья с его узаконенной подлостью, цинизмом, душевной опустошённостью Б Ш Окуджава дал в своём творчестве идеал нравственно-прекрасной личности, определяющие качества которой – нонконформизм, одухотворённость, благородство, способность к возвышенным чувствам и переживаниям.
.
.
Её «прототипом» в немалой степени был сам поэт – живая легенда нашего времени, один из создателей бесцензурной авторской песни, служившей противоядием от дурмана официальной пропаганды, мещанско-обывательской морали, пошлости. И если в наши дни социальная роль авторской песни снизилась, это не значит, что она исчерпала себя как культурно-исторический феномен, а свидетельствует об обретении ею своей «ниши» в системе культуры наряду с другими ранее запретными видами свободной человеческой деятельности: политикой, религией, рок-музыкой и т.д. Созданный Б. Окуджавой жанр привился в нашем искусстве, стал таким же полноправным, как и всякий другой, и это главное.
Не изменяя своим творческим пристрастиям, своему нравственному чувству в годы застоя, и сегодня Б Ш Окуджава верен себе: в период тотального крушения веры, разочарования в идеалах он пишет о духовных, этических и эстетических ценностях, без которых жизнь бессмысленна, а человек мёртв. В облике лирического героя поэта мы узнаем всё те же благородные черты Дон Кихота духа, сквозь войну, горькое прозрение, «диссидентство» пронесшего неутолённую жажду добра, любви, красоты – иной, идеальной, жизни. Он подводит итоги пережитого, размышляет о судьбе страны и своего поколения, новом времени, важнейших нравственно-этических категориях, смысле бытия. Грустно-светлая мелодия стиха звучит то как элегический романс, то как лирическая песня, музыка которых «договаривает» не высказанное словами. Музыкальный ритм подчиняет себе стихотворный, гармонизируя поэтическую речь с её явственно выраженной разговорной интонацией – по-особому мягкой, ненавязчивой, деликатной. Целомудренное отношение художника к слову ведёт к приглушенности пафоса, смешанному употреблению как стилистически высокоокрашенной, так и повседневно-бытовой лексики. Поэтический мир Б. Окуджавы на равных включает в себя реальные приметы действительности, автобиографические детали и аллегорические, условно-фантастические, символические образы и картины. Они образуют единую романтическую систему, отражающую жизнь духа поэта.
.
.
Чувствуя, что его дни на земле близки к концу, Б Ш Окуджава стремится поделиться с соотечественниками накопленным душевным опытом, завещает людям дар добра и любви – вечных, не устаревающих насущно необходимых нравственных ценностей. Поэт убеждён в том, что чёрствый, холодный, жестокий человек обкрадывает прежде всего самого себя, обедняет собственную душу. Он лишает себя радости полноценного существования, счастья дружбы, любви, множит в мире страдания, печаль, пожинает отчуждение, пустоту. Дефицит добрых чувств – результат многолетней антигуманной социальной практики, — может быть, самый страшный изо всех дефицитов, с которыми столкнулось наше общество. Б Ш Окуджава хорошо различает его корни: отказ от культурных и нравственных накоплений мировой цивилизации, пусть всеобъемлющего насилия и разрушения.
У Б. Окуджавы есть свой критерий оценки истории, её различных эпох: культурно-гуманитарный уровень состояния общества. Это та составляющая исторического процесса, которая отражает истинный – духовно-нравственный – прогресс человечества и так или иначе вбирается в себя каждой новой общественно-экономической формацией. Утраченная поэзия старины побуждает по ней тосковать. Б Ш Окуджава никогда не мог примириться с тем, что стали анахронизмом духовный аристократизм, рыцарство, культ Прекрасной Дамы, не уставал поэтизировать их в своих произведениях («Ночной разговор», «Ещё один романс», «Песня из к\ф ,,Жизнь и смерть Фердинанда Люса,, и др.). Да и сам жанр авторской песни, разрабатываемый Б. Окуджавой, восходит к традиции бардов средневековья. Точно такая же идея благородного служения отечеству во многом была воспринята писателем в духе декабристской традиции с её передовыми гражданскими устремлениями, нравственной высотой («Лунин в Забайкалье», «Песня кавалергарда» из к\ф ,,Звезда пленительного счастья,, , «Я пишу исторический роман» и др.). В стихотворении «Восемнадцатый век из античности» Б. Ш. Окуджава показывает, что варваризация культуры, связанная с выходом на историческую арену наименее образованных слоёв общества, усугубилась в нашей стране нравственным одичанием людей, отринувших идеалы христианской любви и милосердия, возведших в культ ненависть и насилие. Ориентация на нравы охлократии увеличивала разрыв с общечеловеческим культурно-гуманистическим достоянием.
В стихотворении явственно различимы две части: первая – поэтизирующая золотой запас веков, нормы возвышенных человеческих отношений, вторая – раскрывающая последствия попрания культуры и гуманизма. Они контрастны не только по содержанию, но и по ритму, интонации, звучанию, характеру лексики и образности. Первая часть звучит музыкально-гармонически, изобилует переливающимися аллитерациями на «л», создающим эффект мягкости, певучести, благозвучия. Что-то лёгкое, плавное, «романсное» чувствуется в ритме, некоторая сентиментальность – в интонации (хотя от мягкого юмора не отказывается автор):
.
Восемнадцатый век из античности
В назиданье нам, грешным, извлёк
Культ любви, обаяние личности,
Наслаждения сладкий урок.
И различные высокопарности,
Щегольства безупречный парад…
Не ослабнуть бы от благодарности
Перед ликом скуластых наяд!
.
(Окуджава Б. ,,Восемнадцатый век из античности,, 1989)
.
.
Стилистически высокоокрашенная лексика, «облагораживающая» образность – всё это вводит нас в особый, условный мир прекрасных духовно-нравственных ценностей, выработанных в прежние века и сведённых воедино. Среди них – идеальная любовь, уважение к личности, вежливость, предупредительность, галантность, безупречный вкус, способность к наслаждению красотой, творческая фантазия, мастерство … Этот мир немного похож на музей – собранные здесь сокровища слишком редко встречаются в нашей жизни, а то и не встречаются вовсе. Вторая часть произведения воссоздаёт реальность, отброшенную нравственно-гуманистические и культурные накопления прошлых веков. Меняется интонация стихотворения – в ней сквозят сожаление, горечь; ритм приобретает унылость; шипящие «ш», «ч», глухая «с» как бы стремятся вытеснить звучную сонорную «л» в используемых автором внутристиховых звуков повторных, чередуясь с «раздражающей» аллитерацией «бр». Преобладают глаголы, деепричастия, прилагательные с отрицательным значением («кануло», «сгинуло», «проклиная», «досадуя», «брезгуя», «несчастливую», «бесполезным»). Возникает ощущение дисгармонии, усиливающее впечатление смуты, ожесточения, вражды. Моральное состояние гуманной личности в условиях резкого обесценивания человеческой жизни, погрома культуры, падения нравов воссоздаёт сравнение с ударом по горлу ребром ладони.
Не выдерживая уравновешенно-объективированного тона, автор обрывает стихотворение горестным вопросом-упрёком, который звучит, как призыв опомниться:
.
Палаши, извлечённые наголо,
И без устали – свой своего…
А глаза милосердного ангела?
А напрасные крики его?
.
Средствами аллегории поэт раскрывает безумие пути в никуда. Но в отличие от тех, кто пророчит обескровевшему обществу гибель, Б. Ш. Окуджава надеется, что трагический опыт заставит людей образумиться. Он мечтает о возрождении родины, мучительно избавляющейся от ига тоталитаризма, ищущей пути к новой жизни.
.
.
«Огромный, неуклюжий, скрипучий поворот руля» рождает и ликование, и опасения, так как не вполне ясно, куда причалит корабль. Голосом Б. Окуджавы говорит надежда, наряду со скепсисом и тревогой живущая в сердцах современников:
.
На Сретенке ночной надежды голос слышен.
Он ослаб и одинок, но сладок и возвышен.
Уже в который раз он разрывает тьму…
И хочется верить ему.
.
(Окуджава Б. ,,На Сретенке ночной надежды голос слышен,, 1988)
.
Образ надежды персонифицируется, но рисуется неотчётливо, как бы расплывающимся в туманной дымке, и лишь знакомый голос указывает на присутствие на улицах ночной Москвы прекрасного крылатого существа (такой показана надежда в стихотворении Б. Окуджавы «Цирк»). Там самым поэт даёт представление о хрупкости того нового, что входит сегодня в нашу жизнь и что так легко сломать, уничтожить. Отсюда и двойной прогноз будущего: «расцвет» и «тьма» равновозможны. Но этот прогноз не окончательный. Стихотворение «В земные страсти вовлечённый» (1989) вносит в него «поправки», в основе которых – не ограниченная конкретным историческим периодом временная перспектива. В произведении появляются символические образы чёрного и белого ангелов, предсказывающих будущее. Чёрный выступает как глашатай «чёрной», скорбной вести, белый олицетворяет надежду на лучшее:
.
В земные страсти вовлечённый,
Я знаю, что из тьмы на свет
Однажды выйдет ангел чёрный
И крикнет, что спасенья нет.
Но простодушный и несмелый,
Прекрасный, как благая весть,
Идущий следом ангел белый
Прошепчет, что надежда есть.
.
«Чёрная» весть у Б. Окуджавы предшествует «белой». Иначе говоря, поэт не рассчитывает на то, что процесс возрождения и созидания гуманного, процветающего общества будет происходить легко и безболезненно. Он знает, что грядут трудные времена, когда в душах людей может возобладать отчаяние, — ведь многое приходится начинать с нуля, не исключены и рецидивы реакционных установлений. Однако веря в то, что усилия по преобразованию жизни окажутся не напрасными и в конце концов дадут свои плоды, не покидает Б. Окуджаву. Его стихотворение можно назвать антиапокалипсисом. Последнее слово в нём остаётся за ангелом надежды и спасения. Таков истинный гуманизм, отвергающий обречённость, безысходность, тупик. Не случайно Е. Евтушенко применил слова «надежды маленький окрестик» к творчеству самого Б. Окуджавы. Он несёт «благую весть» о неумирающей жажде добра и красоты, умиротворяет сердца, смягчает нравы, облагораживает души. Встающая за произведением поэта человеческая личность даёт зримое представление о подлинной интеллигентности, сочетающей в себе аристократическое и демократическое начала одновременно. Вот почему Б. Ш. Окуджава для многих – больше, чем талантливый художник: высочайший нравственный авторитет, учитель жизни, воспитатель добрых чувств, а его произведения – «живая этика». Романтическое, идеально-возвышенное оказывается не в меньшей мере необходимым людям, чем острый критический пафос, ирония, сарказм. Полноценная духовная жизнь включает в себя всю гамму человеческих переживаний, и в этом отношении современная поэзия, рассмотренная в совокупности её высших достижений, достаточно интересна и разнообразна.
.
.
.
ЗАКАЗ УЧЕБНОЙ РАБОТЫ
.
.
Views: 27